Я в этом году, по-моему, ничего не писал о катастрофе MH17.
Возможно потому что картина событий того дня еще в прошлом году была в целом ясна, а теперь следователи уже назвали даже имена подозреваемых. А раз ничего нового не добавилось, обсуждать в тысячный раз то же самое — глупо и скучно. Ну какой смысл вновь доказывать набегающим ботам с пустенькими кошачими глазенками что нет, это был не украинский истребитель, что данные черных ящиков и переговоры диспетчеров не скрыли, а передали следствию, что нет, это не может быть украинский «Бук» (потому что вот исследование его траектории из Курска и назад)?
А может быть это обычная усталость — потому что я потратил на эти обсуждения и доказательства слишком много времени и душевных сил. И не только я: в русскоязычной Сети обсуждение MH17 является безусловно самым обширным сборником мнений о воздушной катастрофе (а возможно и не только воздушной).
Собственно, я не буду сейчас ничего писать о самом MH17. Я хочу сказать буквально пару слов о том вале российской пропаганды, которая обрушилась на нас в 2014-ом и не спадала, пожалуй, до начала 2016-го (только пару — потому что и так об этом сказано уже больше чем это необходимо).
Буквально сегодня я наконец нашел то самое правильное слово, которое описывает происходившее (пишу в прошедшем времени, хотя пропаганду, разумеется, не отключили окончательно, она существует, хотя и стала в известной мере фоновой и «вторичной», излучаемой уже не государственными телебашнями, а инфицированными ею телезрителями).
Это слово — газлайтинг. И мне, вероятно, нужно обьяснить откуда оно взялось и что означает. Да, я знаю что большая часть его и так знают и пользуются, но мне бы хотелось быть уверенным (тем более что многие почему-то думают что это синоним давления и манипуляции вообще).
Несмотря на то что газлайтинг был всегда, термин для него — сравнительно новый, взятый из одноименной пьесы 40-ых годов прошлого века. Очень коротко — там муж постоянно передвигал в доме предметы, убеждая жену в том что она больна, теряет рассудок и память. Мигание газового освещения, которое происходило на самом деле — муж представлял как одно из проявлений психической нестабильности, отсюда и название пьесы.
Так вот, газлайтинг как психологическая манипуляция может применяться не только к отдельному человеку. Российские подразделения информационной войны в 2014-ом предприняли масштабнейшую попытку газлайтинга по отношению, собственно, всем тем жителям Украины (да и России, собственно), которые не находились в струе «русского мира».
Цель тогдашней пропаганды, с вбросами десятков противоречивых версий (вот как раз пример MH-17 очень ярок) — не убедить людей в «своей правде», а привести их в замешательство, заставить думать что мир вокруг безумен и хаотичен. Это достаточно сложно выдержать, не задавая себе вопроса «а может это просто я ненормален? Может моя картина мира неадекватна?».
Это и есть газлайтинг. И как и в пьесе, которая породила термин — у российского газлайтинга существовала вполне внятная и материальная причина. Необходимо было вытеснить из массового сознания идею об ответственности России за войну на востоке Украины — а что для этого работает лучше, чем уверенность в том что страна-сосед просто сошел с ума.
Ведь газлайтинг направлен не только на жертву. Вторичным адресатом усилий манипулятора являются знакомые жертвы, в глазах которых она теряет права на отпор — «ненормальная же».
Манипулятор рядится в тогу спасителя, помогающего справиться с душевной болезнью (которую сам и провоцирует). И еще — газлайтинг возможен из позиции, где изначально жертва доверяет манипулятору, считая его близким человеком. Поэтому пропаганда продолжает говорить о том что украинский народ то ли братский, то ли вообще идентичен с российским.
Эффективность газлайтинга стала резко падать в 2015-ом. Доверие к манипулятору выветрилось.
