Задумался над тем почему я не верю в возможность дезинтеграции россии по примеру почившего СССР. В уход нескольких российских регионов в случае серьезных безобразий верю, но чтоб именно вся махина разлетелась в стороны, образовав несколько десятков стран?
Да, у меня есть множество аргументов, указывающих на малую вероятность такого развития событий, я даже не буду начинать их перечислять. Но я не про аргументы и вероятность, я о самом нежелании воспринимать такой исход как реальный…
То что мне сложно принять эту мысль — заставляет мое сознание отбрасывать те аргументы которые которые это опровергают нежелательное утверждение. Так собственно и работает любой confirmation bias.
Это ощущение довольно неприятное, но мне уже знакомое.
Я проходил через это отрицание «невозможного»: как и большинство советских граждан я до самого конца не верил что СССР может взять и развалиться. А в том году в этих примерно числах точно также я сопротивлялся осознанию возможности большой открытой войны.
Поэтому мне любопытно проанализировать, что лежит в основании этого нежелания развала россии, с учетом того что мне мягко скажем не нравится тамошнее государство и его лидер. Это может быть поучительно.
Начнем с глобального:
Серьезные изменения в окружающем мире, такие как исчезновение огромной страны рядом (и появления на ее месте других, новых, поведение которых невозможно предсказать по причине их нынешнего несуществования) — вызывают тревогу.
Это не потому что я такой нервный и чувствительный, это вообще так. Для людей привыкать к чему-то новому — это стресс, и чем больше изменения, тем больше этот стресс. В молодости это маскируется радостным возбуждением и любопытством, но чем старше, тем радостного возбуждения выделяется меньше, а стресса хватает вдосталь.
Из этой глобальной неопределенности растут все остальные большие страхи. Что произойдет с ядерным и остальным неконвенциальным оружием в случае развала нынешней россии? Куда поедут потоки беженцев, если там пойдет гражданская война (уже настоящая, а не «где вы были восемь лет»)? Насколько вообще жизнь стран граничащих с бывшей россией будет сломана кровавым шабашом, в который выливается обычно междуусобица и дележ власти?
Только умоляю, не спорьте со мной на тему того что лучше — иметь рядом сумасшедшего соседа с ядерной бомбой или заменить его на двадцатьпять его друзей и родственников. Я не об этом.
А теперь локально:
Давайте не будем лукавить. В годы онные, до 2014-го, у огромного числа украинских бизнесов были коммерческие интересы в россии. Заказчики, партнеры, рынки сбыта — много чего. Более того, я совершенно отчетливо знаю что и после 2014-го (но до 2022) довольно много бизнесов продолжало работать с тамошними предприятиями и заказчиками.
Клиенты и бизнес из россии считались богаче по сравнению с местными, но при этом их требования были ниже и понятнее чем западные.
И при том что это все два раза жирно перечеркнуто — сначала крымнашем, а потом этим чудовищным нападением год назад — у многих где-то глубоко сохраняется ощущение, что если война закончится, то богатые россияне через некоторое время смогут снова быть заказчиками или партнерами.
И прежде чем вы подняли брови и сели писать мне про харьковскую вату, рынок Барабашова и прочий альфа-банк, расскажу простую историю.
Я в Трускавце подружился с семьей, которой принадлежит небольшой ресторанчик. Причем сейчас там распоряжается уже второе поколение, а родители скорее помогают. Так вот, они рассказывали что золотые времена для того же Трускавца были как раз в в конце 2000-ых и начале десятых годов, когда в город наезжали российские туристы.
Сейчас, разумеется, никаких теплых чувств к россии и ее народу рестораторы не испытывают. Но те времена вспоминают с упоением.
И это самое чувство накладывается, похоже, на мое представление о крушении россии — подсознательно мне хотелось бы иметь рядом богатого соседа, а не десяток стран с разрушенной гражданской войной экономикой.
Но этого уже не будет, похоже. Независимо от того как закончится это противостояние.
Я рад что написал этот текст. И не потому что он очень уж умный либо интересный, но мне необходим был этот самоанализ.
Когда выплескиваешь непроговариваемые до того мысли — становится легче, особенно когда видишь что вызваны они, эти мысли, в сущности устаревшими концепциями и страхами.
