Помните самое начало “Одиссеи капитана Блада”? Там после неудачного мятежа против короля Якова разбитые повстанцы Монмута (и случайно затесавшийся среди них Блад) были приговорены к казни. И Блад там по ходу дела спасает от этого приговора раненного лорда, требуя для него “суда пэров” (не беспокойтесь, Блада не казнили, он не просто выжил, но стал капитаном пиратской армады и получил королевское прощение и прекрасную дочь губернатора).
Суд пэров, он же — суд равных это существовавший в средневековье сословный суд, где наказание назначал не государственный, “коронный” судья, а равный по сословному званию — для высших аристократов — аристократ того же ранга, для священников и монахов — церковный суд. Если же судимый был простолюдином — то надеяться ему было особо не на что — судил его государственный суд, не то чтоб по другим законом, но без всяких скидок “за происхождение и социальную близость”.
На картинке слева — тот самый помянутый в книге лорд Джеффрис — “судья-вешатель”, вполне историческое лицо, впрочем, не настолько карикатурно-жестокое, как в книге.
Но я, собственно, не для того пишу чтоб напоминать вам историю Англии и канву событий хорошей детской книги. Я хочу сказать пару слов по поводу нашего текущего правосудия.
А у нас ведь тоже суд раскололся на обычный, общий суд для простолюдинов, не принадлежаших к судебно-прокурорской касте, или не способных выйти на них с весомым денежным предложением — и “суд равных”, где эти люди судят себе подобных.
Там законы действуют совсем по иному. Вместо тюремного заключения платится внутрисословная вира за убийство или воровство.
И слова про касту — это ведь тоже не преувеличение. Судейские за посследние несколько десятков лет не просто пристраивают детишек в те же самые органы где работают сами, но еще и женят друг на дружке, обьединяя династии.
И да, та общественная реакция которую мы видим на резонансную аварию в Харькове — это в чистой виде борьба против сословных привилегий, подобная той, что происходила в Европе начиная со средневековья аж до нового времени. Кровавая, кстати, была борьба.
Ненависть, обрушившаясь на “девочку на Лексусе” — это не просто жажда мести, это гнев и ожидание того что она все-таки получит “положенный” ей по рождению “суд равных”. И ровно также не зря образовался самодеятельный мемориал в начале Сумской, куда продолжают приносить цветы и свечи.
Люди хотят простых вещей — справедливого и равного суда, честного представительства, исполнения законов.
